Поэтому они не спорят с мужчинами, они ссорятся.
Поэтому Патанджали не говорит, что йоги будут делать это. Они никогда этого не делали. А те несколько человек, которые пытались это сделать — не йоги. Те несколько человек, которые пытались это сделать, на самом деле, не могут этого делать. Они просто фокусники.
Этот вопрос задала Прем Ниша. Она всегда боится. Она так сильно боится: она сидит где-то позади всех, мне никогда не удается разглядеть ее. Похоже, что один мой взгляд — это уже риск для нее. Она все время скрывается. Я знаю, что она присутствует, она каждый день здесь, но она усаживается куда-то за колонну так, что я не могу ее видеть. Или даже нет, порой она — передо мной; она сидит с так низко склоненной головой, что я не могу узнать, где же она.
Такие люди, как Патанджали, очень осторожны. Они вынуждены быть осторожными из-за вас. Они наблюдают за каждым вашим шагом. Сначала они говорят, чтобы вы достигли самьямы. Потом они говорят, что вы должны достигнуть сострадания и дружелюбия, а потом говорят о власти, потому что когда у вас есть сострадание, вы не можете использовать власть во вред.
И тогда человек готов пить крепкие напитки. Если он по-настоящему становится бдительным, то все, что ему дадут, изменит химию тела, но не сознание; его сознание будет вне химии его тела.
Теперь йога всегда будет известна вместе с Патанджали. Со времен Патанджали многие снова работали, и многие снова достигали новых граней мира йоги, но башня Патанджали подобна Эвересту. Кажется почти невозможным, чтобы кто-либо когда-либо смог подняться выше Патанджали — почти невозможным. Это редкое сочетание невозможно. Быть логиком, и быть поэтом, и быть мистиком, и не обычным талантом... Это возможно: вы можете быть логиком, великим логиком, и очень обычным поэтом. Вы можете быть великим поэтом, и очень заурядным логиком, третьесортным — это возможно, это не очень трудно. Патанджали — гениальный логик, гениальный поэт и гениальный мистик; Аристотель, Калидас и Тилопа, все собраны воедино — следовательно, он апеллирует.