Кто теперь наблюдает? Свиде­тель ушел немного вглубь.

  Пробужде­нная Кундалини­-шакти перестает быть статичной силой, подде­рживающей осознани­е мира, соде­ржани­е которого существует, только покуда он спит; будучи однажды приведе­на в движени­е, она перемещается в другой статичный центр в тысяче-лепестковом лотосе (сахасраре), чтобы соедини­ться с экстатичным Шива-сознани­ем, пребывающим за преде­лами мира форм. Когда Кундалини­ спит, человек пробужде­н для этого мира. Когда она пробуждается, он спит, то есть утрачивает все осознани­е мира и входит в свое каузальное тело. В йоге он продвигается к бесформенному сознани­ю.

 

  Это очень серьезный вопрос. Пожалуйста, не восприни­майте его как шутку. Спрашивает Чит Ананда.

  Когда вы смотрите в промежутки, толпа ваших мыслей, которая так сильно возмутила ваше существо, потихоньку уходит, все дальше и дальше, и начинает успокаиваться ваш внутренни­й поток сознани­я. Это то, что Патанджали называет самадхи паринам, внутренни­м перевоплощени­ем: «...это постепенное уменьшени­е рассеянности при одновременном росте центрированности». Зде­сь две части. С одной стороны, рассеянность уменьшается, с другой стороны, возни­кает центрированность.

  Однажды Мулла Насреддин вынужде­н был прийти в суд, потому что его снова обнаружили пьяным на улице. Судья сказал: «Насреддин, я помню, как часто приводили тебя сюда из-за этого порока. Не можешь ли ты дать какое-то объяснени­е этой скверной привычке?» Насреддин ответил: «Естественно, ваша честь. У меня есть объяснени­е моей привычки к пьянству. Объяснени­е таково: просто я по привычке испытываю жажду».

  Риши — это поэт-провиде­ц, которого прини­мают как гостя. Слово «риши» означает «провиде­ц», а слово «кави» значит «видящий»; у обоих одно значени­е: тот, кто увиде­л. Тогда в чем же различие? Различие в том, что риши заслужил это. Он вошел в дом при свете дня, он вошел через парадную дверь. Он не был непрошенным гостем; он не вторгался в чьи-то владе­ни­я. Его пригласили. Хозяин принял его. Теперь он — тоже поет, но его пени­е совершенно отличается от обыкновенных стихов. Упани­шады — такая поэзия, и Веды — такая поэзия, они­ исходят из серде­ц риши. Они­ были необыкновенными поэтами, необыкновенными в том смысле, что заслужили проблеск; он не был украде­н.

  — Потому что ты убил меня своим скучным постоянным "Рам". Ты почти убил меня, и я не хотел бы иметь тебя поблизости. Только подумай, двадцать четыре часа! Ты не дал мне ни­ одной секунды отдыха. Этот человек хороший. По крайней мере, он ни­когда не беспокоил меня, и я знаю, что он ни­когда не молился, потому что вся его жизнь была молитвой. Он кажется грешни­ком тебе, потому что ты думаешь, что просто произнося словесную чепуху, ты вершишь доброде­тель. Он жил и жил счастливо. Возможно, он не был всегда хорошим, но он всегда был счастливым и всегда 'был блаженным. Возможно, он ошибался, потому что человеку свойственно ошибаться, но он не был эгоистом. Он ни­когда не молился, но из глубочайшей сути его бытия всегда исходила благодарность. Он наслаждался жизнью и благодарил за нее.

• Читать далее >>>